Все мои предыдущие, верховые заслуги, никого там не итересовали, это была как другая планета со своими понятиями и правилами. Управление - совсем другое, в арсенале только руки и голос. Лошадей я в основном работала бригадира т.о. - Анатолия Михайловича Кулыгина, бОльшая часть лошадей у него страшно пёрла (такой стиль работы у него был), за что у него было прозвище "мастер деревянные руки"
Некоторые кони тянули так, что у меня держать их массы не хватало, и меня иногда поднимало в качалке в попытке удержать несущуюся махину, приходилось ехать как на водных лыжах - стоя на ногах
Лошади были неслабые, в основном - хорошие орловцы, победители Больших призов. Хорошие были кони. На маховую меня часто садили на Закала 2.04 от Кубика, Кулыгин ехал на Фаготе 2.02 от Пиона и Фабулы, маховая летом обычно была в 3 гита, последний гит - в 2.10, финишная четверть в 29 с. Взлёт реактивного самолёта напоминало

Кулыгин рассказывал много интересного, как он ещё пацаном крутился на Пермском конном заводе, табуны пас. Удивить его чем-то было непросто: подумаешь, 6 голов верхом сегодня проехала, а я вот школьником в заводе 12 абортичек (кобыл, абортировавших по каким-то причинам) в день верхом работал и потом ещё в футбол гонял

Копка от Пиона и трёхлетний ещё Казус (Запас-Казарка), впоследствии производитель Лимаревского к/з:

Удивило его разве что то, что месяца через 3 после моего появления на ипподроме на маховой я сбившегося на переезде коня прямо в воздухе лихо поймала и на рысь поставила, он даже одного скачка галопом не успел сделать. Через какое-то время был двухгитовой чемпионат любителей, который проводили не чаще, чем раз в год (тогда, до 90-го года любители вообще в приз редко в призах ездили), и меня на него неожиданно записали - с "динозаврами" любительского рысистого дела. Ехать нужно было на лошадях, вытянутых по жребию, и ездок, приехавший в первом гите первым, во втором гите ехал на коне, занявшем в первом гите последнее место. Мне удалось приехать в обеих гитах в середине, в итоге - 4 место, чему многие немало удивились.

Орловец Первый от Вольфрама (№7) и Ром от Реприза (в центре):

На последнем курсе у меня был уже не такой интенсивный график занятий, и Кулыгин выделил мне работать 2-х своих коней с учётом того, что в приз я тоже на них езжу, для чего я приезжала на иппо на 6 утра, работала этих лошадей и ехала оттуда на учёбу. Такая политика тогда была скорее исключение из правил, немногим такое попадало.

Когда я пришла на ипподром, тренотделение было обычно укомплектовано 20-22 лошадьми, одним бригадиром, одним первым помощником, одним вторым и одним третьим, а также 2-мя дневными конюхами и одним ночным. Большая часть лошадей была закреплена за бригадиром (голов 10), а у третьего помощника была всего одна лошадь, обычно средняя или "калека", как называли бесперспективных в резвостном плане лошадей. "Крэки" были у бригадиров, а если у помощников лошади начинали хорошо бежать, им могли их заменить на более тихих из бригадирской "коллекции".

Поэтому помощники лошадей "темнили" - т.е. выступали на них тише их возможностей, ожидая подходящего момента, когда, например, их лошадь запишут на какой-то серьёзный приз "для количества", и вот тут...
Выигрыш большого приза означал продвижение по служебной лестнице, а бригадиры, которых это могло подвинуть с занимаемого места, старались такого не допустить.
Такого момента могло и не подвернуться А лошади на ипподроме долго не задерживались - "тихие" двухлетки ехали назад в хозяйство первыми, за ними - трёхлетки, не показавшие высокой резвости, а после 4-х лет оставались самые-самые, и таких лошадей было очень немного. "Темнение" лошади могло плохо кончиться - она бы просто поехала домой, вместе с несбывшимися надеждами.

Ипподром был для работавших на нём людей местом нескончаемых интриг и переживаний.

Икона, от Клеваса и Интриги, Дусетского к/з, невероятно верная и удобная. На работе и везёт меня к очередной победе:

В отличие от классического спорта, где потеря тренированной лошади была трагедией, ипподромное дело больше напоминало конвейер - люди радовались смене лошадей, мечтая, что новая ставка молодняка будет талантливей предыдущей, и наконец попадётся конь - дербист или "барсист" (победители самых престижных призов для четырёхлетних лошадей)

Жизнь на ипподроме была полна чуть не приключенческих историй и курьёзов, и была очень интересной - по крайней мере, в те года, когда ещё всё было благополучно. Народ работал весёлый.

Даже когда лошадь уже начинала выступать, её первые результаты ещё ни о чём конкретно не говорили. Очень часто у прибывших лошадей был разброс в сроке рождения в 3-4 месяца, а для молодняка - это очень большой отрезок времени, который потом с годами сглаживался. Неоформившийся двухлеток, путающийся в ногах, через какое-то время мог превратиться в талантливого бегуна. Главное было - не спешить.
Ещё важным фактором было наличие бойцовских качеств у лошади, проще говоря, это лошади, которые сами хотели выиграть. Из таких могли вырасти победители серьёзных призов.

Вот это фото мне очень нра Поймала я А.М.Кулыгина за ответственным занятием: он определяется с длиной чека перед стартом. Через пару минут он поедет на старт и выиграет на Казусе Большой трёхлетний орловский приз на Харьковском ипподроме. Это мы там на гастролях были, он на Казусе впервые сам ехал, его наездница не смогла с нами поехать.

Форсированный тренинг или слишком большая резвость на маховых могли вылезти травмами сухожилий, и захромавшая лошадь отправлялась осенью назад в конный завод. Иногда лошади могли захромать и при соблюдении всех предосторожностей - из-за плохого выращивания или недостаточного тренинга в заводе, или же из-за пороков конечностей, которые усугублялись из-за резвых тренировок или из-за того, что лошадь подросла и набрала массу.

Я на Катоне (Талант - Казна), рус.рыс., Пермского к/з:

Конечно же, многое зависело от того, в чьих руках бегала лошадь. Часто были и курьёзные случаи. Например, на соседней конюшне была кобыла, стоявшая на тренотделении чисто для количества, не блиставшая никакими талантами. Все её считали полной бездарью. И вот ей уже 4 года, резвость у неё - 2.17 на 1600 м и чуть не завтра приезжает машина, забирающая её домой. А она числится за бригадиром, и записана в последний, чуть не 17 заезд, который проводится почти вечером. Бригадир, больше в этот день вообще ни на ком не выступавший, от перспективы ждать этот заезд полдня и глотать потом пыль, тащась на полкруга сзади всех, просто в шоке. Нашёл какую-то отмазку и перезаявил "неходячку" на 3-го помощника , принял 100 гр. и сидит в чистом на лавочке у дорожки, довольный жизнью.

Помощник, промяв лошадь и выехавший на парад, пулей несётся к лавочке с криком "расковалась!" Ну да, кто будет перековывать лошадь, у которой завтра машина домой

Бригадир, представив, как ему надо быстро бежать к телефону и звонить в судейскую, решил проблему просто. Сказал: "Езжай!"
Помощник мотнулся в конюшню, одел на раскованную ногу кабуру и поехал (с кабурой на одной ноге! )
И выиграл. В 2.09. Все были в шоке. Кобыла попала в матки, потом молодёжь от неё неплохо бегала. 3-го помощника через время повысили до 2-го. Вот так бывает

Хоть рысистые бега и были занятием интересным, меня всё равно тянуло к верховым лошадям. Проездки рысаков верхом - это было не то. Иногда меня саму тянуло вернуться в спорт, иногда меня звали вернуться - но времени у меня реально в нужном количестве не было. Зато я никогда не отказывалась поездить на верховых лошадях, если такие недолго стояли на ипподроме. Это или были приехавшие на соревнования из других городов, или привозимые почти каждый год кони на аукцион. Я ходила работать скакавших украинцев и арабов из Ягольницы - тут у меня было мало конкурентов, не все с этими лошадьми справлялись.

На ипподроме я познакомилась со своим первым мужем - Юрием Гопкой, работавшим 1 помощником. Окончила техникум, сын у нас родился. Был это 1990 год. Украина стала независимой. Россия постепенно своих лошадей с ипподорома забрала и новых не присылала. Это сказалось на зрелищности бегов, качество рысистых лошадей украинских заводов тогда было очень контрастным, и кто ездил на, например, лошадях Дубровского к/з да ещё с правом первого отбора, тот и выигрывал.

Страна была в 90-е в глубочайшем кризисе, безработица, невыплата зарплат и т.д. Даже вечный, когда-то солидный ипподромный подработок - езда на "тотошку" еле позволяла как-то прожить, трибуна опустела - у кого просто не стало работы и кончились деньги, кто пошёл в открывшиеся казино - просаживать деньги в более комфортных условиях. Люди заводили на ипподроме коз, овец и коров, куры, гуси - чего там только теперь не бегало, кудахтало и мычало. Народ заводил огороды за тридевять земель - на свой страх и риск, т.к. громили никем не охраняемые участки лихо.

Муж как мог "темнил" лошадей, потом садили на них в приз меня - и на выигрыш. Поначалу от меня мало кто такого ожидал (раньше меня на очень хороших лошадей в приз никто бы не посадил), получалось. Выигрыш аутсайдера, на которого мало кто ставил, означал неплохую выдачу в кассе, а по рукам - все деньги были того, кто на меня играл. Такое, кончно, длились недолго - лошадь переводилась в более резвую группу, и опять - пару месяцев работы, чтобы она спрогрессировала в резвости, а если это зима, безгрунтица - то и полгода.

Тут нам предложили ехать на работу в Полтавскую область, Пирятинский район, в с. Берёзовая Рудка. Решив, что на киевском ипподроме нам уже нечего терять, мы согласились.

Поэтому мы упросили купить для КСШ несколько голов. Продавались они из-за их состояния недорого. Так совхоз приобрёл 5 голов, и среди них Жанра, буланого будённовца, который впоследствии стал одним из лучших верховых лошадей на нашей ферме.

Лошади - вот это единственное, что там хорошее было. С этими лошадьми пришлось и немало повозиться, и поездить по соревнованиям, от колхозных сабантуев до Всеукраинских. Один год мы чистокровок возили скакать в Одессу, т.к. директор, самолично договорившийся об их покупке для КСШ хотел, чтобы эти лошади уже выступали, а им по только два года было, и покупали их незаезженными полуторниками. Сами заезжали. Отскакали там сезон.

Ч/к Хамар, Ават - Химка, Онуфриевского к/з и Шурик Ткаченко. Хамара затем обменяли на другую лошадь в Драбовскую КСШ, и он успешно выступал в троеборье, да и у нас до этого неплохо прыгал.

КСШ совхозная растила для нас "кадры". Правда, с сельскими детьми работать было хм...тяжело
Но интересно. Дети были бесстрашными и талантливыми, выросшими на лошадях. Сначала на рысаках ездили, потом со временем вся КСШ была укомплектована верховыми лошадьми.

Я на Рубине (Биполяр - Ракша), орловце, работала его какое-то время для того, чтобы потом под детей отдать:

Во время пастбищного сезона нужно было забирать маток с луга, где на переезде были ворота - их надо было открыть. Лошади сами прибегали оттуда. А это за 5 км от конюшни. Послали один раз кого-то из детей - ворота открыть. А дети пошли туда все, залезли на маток с забора ограждения - без ничего. Один открыл прямо с лошади ворота - и эта лавина стартует домой, дети за гривы держатся. Приличным галопом, через поле, лес, канавы. Стипль-чез
Еле их отвадили от таких "проездок". Они ещё долго шифровались, спрыгивая на ходу с лошадей за километр от конюшни. Но в селе ничего не скроешь

Первые 5 лет работать там было более-менее терпимо. Особенно после рассказов друзей, что творилось в других местах

Сложнее всего было нам выростить молодняк, т.к. технологию кормления соблюсти было невозможно, по причине: для лошадей корма никто не заготавливал. Пока лошадей было немного, то того, что перепадало с тока, с натяжкой хватало, потом поголовье увеличилось, под дополнительную конюшню переоборудовали пустующий овчарник. Кормами заведовал агроном - дед в ленинской кепке, и каждодневная ругань с ним за корма была обычным делом. Сена хватало где-то до нового года. Его безбожно тырило всё село, сторож помогал грузить, санкции должен был применять директор, но он ничего не делал, только смеялся. С нас. Пробовали мы с мужем пару раз ночевать возле сена с вилами, ну, отогнали пару несунов с мешками. А за обеденный перерыв, когда на конюшне никого не было, кто-то подъехал ЗИЛом, загрузил сена на месячную норму конюшни и увёз...Пойманные на сене люди бросались на нас с вилами и монтировками, с воплями "Воно ж не ваше!" Раз совхозное - значит, можно было брать всем желающим...

Из овчарни потом сделали неплохую конюшню, а в первый год, когда нам это помещение отдали, мы туда поставили отъём. Там были только стены, окна, затянутые плёнкой, и ворота. Пристроили к этому сараю левадку из горбыля, и внутри сарая сделали загончик. Вот в нём и ночевал наш отъём, а днём в леваде тусовался. Директор выделил двух синяков для обслуживания сего отделения, они приходили утром, выпускали лошадей, запрягали двух шкап, ехали за соломой, половину бросали в леваду, половину - в сарай на ночь. Я сама ехала с овсом каждый день возыком с основной конюшни этих жеребят кормить. Поручить это было некому - лошади тогда овса бы не увидели. Я все года работы там ходила с килограммовой связкой ключей на шее, а двери муж заказывал местным сварщикам за наши могорычи, и они были похожи на банковские сейфовые...

Отъём к концу зимы в этом овчарнике весь был в 5-ти сантиметровой корке из кизяков, хвосты и гривы - тоже сплошной кизяк с репьяхами. Подстилки у них не было, солома моментально съедалась, опилки на местной пилораме были очень редко - она пилила 2 раза в год. Добиться от этих хронов, чтобы они там отбивали, было немыслимо, они все приказы тупо саботировали, а выгнать их или заменить другими людьми было невозможно - этим рулил директор. Нормальные, вменяемые люди в селе были, но они сидели по домам без работы или ехали на заработки. Нашему доректору умные люди были не нужны. Поэтому везде работала всякая шушара, равнодушная ко всему, что делала и что вокруг творилось.

И тут звонят из Киева, что едет на Украину Гаяна Рождественская из ВНИКа с инспекцией по хозяйствам, где орловских рысаков разводят, и наше хозяйство в список записали... И лошадей будут смотреть ВСЕХ. И что у нас 2 недели, чтобы подготовиться. Мы перегнали жеребят с овчарника к основной конюшне и поселили их в леваду. В конце февраля. Каждый день загоняли этих страшилищ в конюшню на место маток, которые гуляли в леваде. Выбирали себе 2-3 жертвы, ловили каждого кордами, вытягивали на проход, валили, вязали и начинали обработку. Сначала эту поваленную конячку обливали почти кипятком, затем обкладывали намоченными в том же почти кипятке тряпками - для отмокания. Хвост окунался в ведро с почти кипятком. Грива состригалась налысо, обкусывались копыта, потом отмоченные кизяки скоблили ножами... К вечеру этих подсохших офигевших конячек снова ловили в денниках и пробовали почистить. В общем, от нашего молодняка комиссия покривилась, но представляю их реакцию, если бы они заехали без предупреждения и увидели их в том виде, в котором они ещё недавно были

Жеребят решили больше в овчарник не возвращать, а начать заезжать. Жили они на улице и ничуть от этого не страдали, несмотря на мороз и снег. Кстати, вся эта ставка после такой процедуры, которую мы проделали, моментально из дикарей стала ручной и заездилась без всяких проблем - никто даже не дёргался и не оказывал сопротивления - видно поняли с помощью повала, что бесполезно (видела потом работу профессиональных каскадёров - они с новыми лошадьми именно так и работают - валяя, и они потом ничему не сопротивляются). Причём лошади, перезимовав фактически на улице, никогда потом ничем не болели, не хромали и отлично бегали на ипподроме. Из этой ставки был самый резвый выросший у нас конь - орловский Темп 2.06, от Пеликана и Тропки от Пиона, линия Улова, на котором м-н Ровда выиграл на киевском ипподроме несколько Больших призов.

Темп:

Когда мы покупали маток и производителей, наши основные "критики" - наездники киевского ипподрома иногда от возмущения аж захлёбывались: "вот, купили эту рвань, а надо было этих лошадей купить! Дурачьё!"
Мне пришлось перелопатить тонны литературы, проанализировать множество каталогов, разобрать сотни родословных, чтобы решиться на ту или иную покупку. Ведь кроме ипподромного успеха лошади есть ещё гомозиготность, препотентность, сочетаемость линий и т.д. Что толку покупать успешного на ипподроме жеребца, если под него нет кобыл, или кобылу, которая резвая, но гнездо, окуда она происходит, прославилось плохой зажеребляемостью?
Так мы купили с Одесского иппо Пеликана 2.10 (Кубик - Покупка) Чесменского к/з, давшего неплохих детей. Все с этой покупки смеялись. Сам жеребец был злой (воспитание такое получил), но дети были доброезжими, при заездке и далее в работе ни одна лошадь от него задом не дралась.

Когда мы его после нескольких лет использования продали, нам заявили: "что же вы такую хорошую лошадь отдали!"

Дела в хозяйстве со временем шли всё хуже и хуже. Все года мы старались в первую очередь сохранить маток - самое ценное, что там было. Им отдавали большую часть кормов, ожидая, что вот будет "кормовой" год, когда хватит и на молодняк, который от них родился. Таких годов было несколько за 10 лет. В один год нам повезло, у нас работал пацан, прошедший в школьные года через нашу КСК, а мама его работала на току, а жили они напротив него. Так он каждый день заезжал на ток, самосделанным дубликатом маминого ключа (когда мама была на обеде) открывал сарай с зерном, тырил 2 мешка овса и на мотоцикле с коляской привозил на конюшню. За молодняком, выросшим в этот год, на ипподроме лучшие заводские лошади не могли угнаться...

Хозяйство постепенно разворовывалось и разваливалось, корма забирали за долги, и к концу 90-х в нашей выписке на корма на лошадей на месяц было написано: 3 кг соломы на лошадь. А лошадей - 100 голов, солярки в хозяйстве нет, 15 градусов мороза, а эта солома за 10 км в поле без дороги в скирде стоит. А у нас 2 рабочие конячки и раздолбанный возык. Все работающие на нашей ферме в 6 утра толпой ехали этим возыком к скирде, грузили 6-метровый слой соломы и ехали в конюшню. Когда скидывали солому последним лошадям, первые уже всё съедали...Ехали грузиться ещё...И так до темноты - сколько ходок успевали. Потом нас поймал кто-то из местных начальников, прочитал нам лекцию, что на ферме коровы стоят голодные, а мы солому на лошадей переводим, и дал команду ездить не больше 2-х раз в день...

Рысистое дело на Украине - вообще печальная история. Мне, можно сказать, повезло.

А хорошие тренера спортсменов не жалеют и мягким приятным характером не отличаются Тренер - это своего рода диктатор, который способен создать специфическое рабочее настроение, чтобы тренирующиеся почувствовали кураж невероятной мощности. Тогда всё получится.

Тренироваться надо так, чтобы соревнования отдыхом показались - тогда что-то с этого выйдет. Мы с наших тренировок в первые года чуть не по пластунски ползли, и ничему не удивлялись - все понимали, что надо пахать. Теперь современное обучение очень мало напоминает ту систему, по которой учили нас. Да и я сама не могу её применить в полном объёме - без работы останусь

Фанатизм - да, отбор был на самых талантливых и преданных делу, таких, чтобы стояли до конца - это была главная задача той школы.

А теперь бывает, что купят лошадь, просто потому, что понравилась, или такая возможность появилась, а потом уже находят ей применение в каком-нибудь виде КС, иногда таком, что этой лошади в силу её строения, характера и здоровья абсолютно не подходит. Хотя лошадь эта может быть отличным прогулочником. А вот спорт не тянет, но всё равно годами пытаются от лошади чего-то добиться, иногда до полного развала, причём лошадь действительно может быть дорогой и любимой при этом - но людей при этом эта любовь какая-то странная.

По - настоящему стало жутко жить и работать в этой "Берёзовой Рудке" в последние годы. Деньги платить перестали вообще, корма лошади видели в нормальном количестве только в мае, когда выгонялись на пастбище кобылы, молодняк, мерины - все в кучу, и месяца 2-3 после сбора урожая, когда лошадям перепадал овёс. Поголовье ВРХ в селе и так было немаленьким, но половина его обычно стояла на ферме, зелёнку им косили на спецзасеянных полях и возили трактором. Потом засеять было нечем и денег в хозяйстве на солярку не было тоже. Всё это поголовье выгнали на подножный корм. Местные жители, чтобы выжить, заводили по 3-4 коровы, которым тоже есть было надо. За месяц все пастбища вокруг села начинали напоминать пустыню, нас с лошадьми отовсюду гоняли с воплями, что коровам травы не хватает. Чахлую траву добивала летняя жара, и лошади до осени ходили, светя рёбрами. Осенью на ожившей после дождей отаве слегка отъедались, а зимой превращались в живые скелеты...

Если кто-то из лошадей чем-то заболевал, то лечили только клизмами, самогонкой и отварами лекарственных трав. Выживали самые живучие, и эти выжившие уже ничем никогда не болели, хотя при мне ели такую цвиль и гниль, что просто страшно было смотреть Навоз из-за отсутствия солярки не вывозили, и огромная навозная куча примыкала к леваде с матками, и они этот навоз ели...

В леваде у маток был навес - крыша из шифера на деревянных столбах, так кобылы эти столбы съели, и вся эта конструкция рухнула. Рухнул от налетевшего урагана и сенник, только он уже лет 5 как был пустующий - сено заготавливали в мизерном количестве коровам, складировали его на ферме ВРХ, лошадям ничего не перепадало. Лошади всю зиму были на тебенёвке - чтобы как-то дотянуть до весны. Мы их выпускали и они лазили где попало, вечером приходили сами.

А директор от всего этого прятался - его было не поймать. Возле конторы часто крутились люди, приехавшие выбивать из него долги, в которые он вогнал хозяйство. Но поголовье он тупо не давал сокращать, и всё животноводство медленно чахло и сокращалось само - от голода... С нами дружил ветеринар совхоза, который был приезжий, как и мы и у него так же в карманах свистело, и он нашёл себе подработку в соседнем хозяйстве, ветеринар из которого уже сбежал, и коровам даже прививок некому было сделать. Так он ездил туда каждый день 2 недели конячкой после основной работы и трудился. Сделал всё, о чём они договаривались, а тот местный директор говорит: "А я тебе не заплачу". Ветеринар наш офигел, спрашивает, в чём дело. Оказывается, об этом пронюхал наш директор и сказал тому директору, что он ему этого ветеринара ОДОЛЖИЛ, и можно ему не платить...

Апофеозом этого рабства было то, что всех работников хозяйства обязали БЕСПЛАТНО полоть сахарный буряк, каждому выделили участок по 3 гектара (наши участки были за 20 км от дома). А у меня как раз куча травм была, полученных при заездке, мне пересадку костей делали и я прыгаю на одной ноге в панцире из гипса, из которого только кисть правой руки торчит. А у мужа вообще голеностоп один вживлён искусстенный, одно лёгкое, давление в зашкале и ещё куча травм. Ничего, мне сказали, что у нас больных нет, а есть бессовестные, которые ни фига не делают, на лошадках катаются, и ещё у них совести хватает за это денег требовать. Никакой буряк мы, конечно не пололи, т.к. какие ещё санкции к нам могли применить на работе, где уже 5 лет ничего не платили. Агроном пытался нам что-то по этому поводу сказать, плюясь и матюкаясь, мы его послали несколько раз - и всё утихло. А запуганные местные селяне пололи...

К этому времени мы поели почти всех диких голубей, которые жили на чердаке нашего дома. Остальные, видимо, съехали с нашего чердака в более безопасное место.

Кобыл мы в последние года не крыли, всё равно вырасти жеребятам не было никакой возможности, это бы только ослабило кобыл, у которых тогда было бы меньше шансов выжить. Отбрехивались тем, что они, мол, не жеребеют. По-моему, крыть их в таком состоянии, зная, чем это кончится, было просто издевательством. Хуже всего было чистокровным лошадям, они выглядели страшнее всего. Орловские рысаки тело на таких кормах держали получше.

Ещё наш директор очень соревнования любил. Ездить на них куда-то и у себя проводить. У нас был ипподром в селе с дорожкой 1200 м, конюшни на 20 и на 40 голов, конкурное поле, препятствия, трибуна капитальная, манеж крытый начинали строить. В Полтавской области было несколько ферм, и все проводили соревнования по очереди. Наш директор даже в последние года заставлял нас проводить соревнования на скелетах, не слушая никаких возражений. " Что, ваши лошади не ели овса и сена всю зиму? Так что, вам надо овёс? Агроном, дай им 3 мешка овса сегодня (до соревнований - 3 дня, лошадей - 60 голов), пусть накормят своих лошадей, заткнутся и проводят соревнования!"

Наши лошади на этих "соревнованиях" пытались всё время остановиться, чтобы травы ухватить. Даже местные колхозники, сравнивая привезённых лошадей с нашими, подозревали что-то не то, но директор, засевший на трибуне с микрофоном, пьяный и разъярённый от того, что наши кони все сзади, тыцял сверху в нас с мужем пальцем с воплями, что это мы так с лошадьми занимаемся, тренируем, кормим и т.д. Местное пьяное быдло с радостью подхватило это улюлюканье. Нас это всё даже не удивило. Просто поняли, что надо поскорее делать оттуда ноги, пока нам никакого уголовного дела не пришили. Наш друг ветеринар как раз уже был под следствием - на него вешали приличное поголовье
телят, сдохших от того, что их не обработали вакциной, на которое хозяйство не дало денег.

Да это село ещё было образцом демократии. Мы вот ездили в одно хозяйство рысаков посмотреть - купить хотели, едем в машине за бобиком местного председателя к конторе - а местные люди, попадающиеся по дороге, останавливаются, шапки снимают и председателю кланяются...
Про него говорили - если на кого взъелся, то говорил: "Щоб завтра в 6 ранку стояв з речами за переїздом", т.е. - на фиг из села.

Когда голуби кончились, стало вообще весело
Ездила я как-то полями, и увидела на дороге болотную черепаху - здоровезную такую, красивую. Таких больших ещё не попадалось. Слезла, посмотрела на неё и поехала дальше. Черепахи эти на дорогах ямы рыли в земле - искали натрамбованную землю, для кладки яиц.
Приезжаю на конюшню, рассказываю, чего видела. А мне все возмущенно говорят - чего дразнишся, надо было привезти, мы бы её съели. Народ просто выживал.

Конечно, крали всё что видели. У нас напротив окон дома был сельский приличный стадион, построенный в лучшие года. Там был цивильный кирпичный туалет М/Ж. Сначала стырили шифер. Затем разбили ночами по кирпичу и вывезли. Осталась бетонная плита с 2-мя дырками, которую можно было только краном погрузить, всё равно и её украли

Люди - да, те, кто имел чувство собственного достоинства, в совхозе этом вообще не работал, ездил на зароботки, как-то крутился, чтобы не унижаться и не превратиться в быдло. Там жило и живёт очень много хороших людей. Село известное, очень большое. Несколько лет там жил Тарас Шевченко, в имении Закревських.
В этой усадьбе находился сельхозтехникум. Дуб был в парке при усадьбе старый-старый, в три обхвата, дуплистый, вроде как Тарасом Шевченко посаженный, я его ещё зелёным видела. Местная молодёжь как-то в нём пила-гуляла, там в дупло несколько человек помещалось, в итоге чего дуб сгорел...

Сам последний Закревський за революционную деятельность при царизме был сослан в Египет, и десяток лет там прожил. Вернувшись, он построил фамильный склеп в виде пирамиды, со сфинксами - интересное сооружение. Сфинксы теперь в Полтаве в каком-то музее, гробы перезахоронили на кладбище, а возле пирамиды построили клуб. Решили, что клубу пирамида мешает. Пригнали военный какой-то особо мощный бульдозер - пирамиду сносить. Полдня её таранили. Откололся от пирамиды крохотный кусочек
А по клубу полезла большущая трещина. Решили пирамиду больше не трогать, стоит и сейчас, даже передачу по телевидению недавно про неё показывали.
Её, говорят, построили на растворе, идентичном египетским пирамидам.

Над Березовою Рудкою, через луки і поля,
голубою незабудкою бродить молодість моя

Вроде правильно запомнила, это поэт Дмитро Луценко написал, который также написал "Мамину вишню". Родился там.

Тем детям, которых я когда-то научила ездить на лошадях, можно сказать повезло - многие из них работают теперь райдерами в скаковой индустрии Великобритании, уже много лет, паспорта имеют, с семьями там живут.

Несмотря на весь творящийся тогда в стране и коневодстве бардак, бескормицу и безденежье, мне много в чём повезло - в это время я могла экспериментировать и учиться всему, что нужно для работы в коневодстве и что касается тренинга лошадей, на большом поголовье.
Училась я в Национальном аграрном университете, поеду на сессию, приеду, и воплощаю новые знания в жизнь
Многое мне объяснял и снабжал нужной литературой профессор коневодства Гопка Борис Максимович, родственник мужа, работавший тогда в этом универе зав. кафедрой коневодства и деканом зооинженерного факультета.

Приезжала я с учёбы с чемоданом книг - у Б.М. обширная библиотека дома, где иппологической литературы было немало - от антикварных изданий до современных научных трудов.

Как-то заезжала на нашу ферму А.М. Ползунова - по дороге в Дубровский к/з, и передала мне затем целую коробку от телевизора с ипподромными программками со всего света, зарубежными журналами, племкнигами, художественными редкими книгами, например, написанную Е. Петушковой "Путешествие в седле по маршруту "жизнь"". Что мне больше всего из неё понравилось, кроме того, что никакого результата без пахоты не бывает - это то, что наши находчивые люди на зарубежном турнире коню с наминками, которые тот заработал на рабочей площадке с грунтом из мелких камней, соорудили железные фильцы из разогнутого совка, конь перестал щупать и неплохо выступил.

Привозила Ползунова также журналы "Беговые ведомости" - был такой в 90-е, выходил самиздатом мизерным тиражом. Там печаталось много переводных статей. Мне больше всего понравилась очень толковая статья одного рысистого тренера, где он описывал свою работу - как лошади содержатся, распорядок дня, как построен тренинг и т.д. Сравнение всего там написанного с принципами тренировок наших наездников было далеко не в пользу последних.

У нас было принято тренировать лошадей годами без передыху, выступать тоже. Лошадь всё это время на ипподроме находилась.

Тренинг у известного тренера был построен циклами, больше похожими на тренинг скаковых лошадей. Лошадь плавно приводится в форму, эта форма поддерживается какое-то время (месяца 2-3, в течение которых лошадь выступает), а потом она из формы выходит. Научно объяснялось, почему выходит. Лошади предоставлялся активный отдых на 2 недели, во время которого её отвозили на ферму (конюшни у тренера было 2 - на ипподроме и за городом, с комплексом пастбищ). Лошадь выпускалась на пастбище на всё время отдыха, но ей делали 2 резвые работы в неделю (без каждодневного тренинга) - чтобы она не потеряла форму окончательно. После этого 2-х недельного отдыха лошадь возвращали на ипподром - бегать дальше. Таких циклов тренинг-отдых было за год максимум 3. Затем лошади давали настоящий длительный отдых при круглосуточном свободном движении - минимум месяца 2. Бегали лошади в призах каждую неделю, на пике формы - 2 раза в неделю. Большая часть лошадей у тренера была с резвостью за 2 минуты, которую они стабильно показывали. Офигеть. Там описывалось ещё много нюансов, и объяснялось, почему так делали. Эта статья рассказала мне в 100 раз больше, чем штабель книг "Тренинг рысаков" с общими фразами.

В общем, стала я пробовать тренировать наших рысистых лошадей нетрадиционно.

Как раз очень недорого наше хозяйство купило с киевского ипподрома орловского Игрека (Гексан - Инфляция) Алтайского к/з, смешного, длинного, похожего на троллейбус полного аутсайдера, с резвостью где-то 2.22 на 1600м в 4 года. По ипподромовским понятиям - полная калечь.
Купили с целью возить на областные сабантуи (там как раз подобный контингент в основном и бегал).

Начали с того, что дали ему отдохнуть - месяц он просто в леваде гулял. Затем несколько месяцев его только тротили - без маховых. Отдохнувший конь наелся (это были первые года нашей там работы), заматерел и накачал плечи, как у тяжеловоза. Зима была в тот год снежной, работали его в санях или верхом по старинному парку, ещё минимум часов 5 в день он в леваде гулял. Весной это была совершенно другая лошадь. Муж начал его аккуратно резвить, и сам не верил результатам. Тут на Киевском иппо должны были весной разыграть какой-то орловский Большой, а лошадей было маловато - позвонили, попросили привезти для количества "этого уродца". "Уродец" выиграл, значительно улучшив свой рекорд, и потом на протяжении 5 или 6 лет (склероз, надо было раньше начать мемуары писать) выиграл ещё и приз Пиона, и неоднократно был на Больших с 2 или 3 местом. Резвость окончательная была у него 2.08 - немного, но для того периода была очень и очень. Бегал в призах с более резвым Поступком 2.06 (Причал - Порфира), несколько раз его объехал.

Причём несколько раз разным мастерам-наездникам мы отдавали этого коня в ипподромный тренинг - и конь сразу "сдувался", бегая намного ниже своих способностей. Поэтому в основном выступали на нём "гастрольным" методом. Конь не носил никакой обуви (хотя на ипподроме носил, когда мы его забирали, чуть не полсбруйника, но с годами он раздался вширь и она стала не нужна), да и и не хромал никогда.